надевали двухслойные маски на лицо, когда проходили по продуктовым проходам, которые теперь были обозначены как "One Way", и держались на почтительном расстоянии от кассира на кассе, который носил пластиковый козырек на лице.

Тома Хенига не покидало ощущение, что он может заниматься полезным делом. По утрам он просыпался рано и читал новости на своем iPad. Он следил за действиями ФРС по материалам Financial Times, The Wall Street Journal, The Washington Post и других изданий. Он проводил много времени в своем домашнем кабинете, писал эссе и статьи, в которых излагал свою точку зрения на то, что должны делать ФРС и банковские регуляторы. Некоторые из этих эссе он публиковал в Discourse, интернет-издании аналитического центра Mercatus Center, где он был старшим научным сотрудником. В мае 2020 года Хениг опубликовал эссе, в котором призвал людей задуматься о том, что действия ФРС во время кризиса могут означать в долгосрочной перспективе. Чрезвычайные расходы были жизненно необходимы для борьбы с пандемией, писал он. "Эта политика, хотя и необходимая в краткосрочной перспективе, закладывает все больший залог под будущие доходы нации; и ее продление после кризисного периода может иметь значительные негативные непредвиденные последствия".

Хениг приводил аналогичные аргументы в 2010 году. Он говорил, что Соединенным Штатам необходимо подумать о том, что они будут делать, когда непосредственный кризис закончится. Будет ли страна использовать демократически избранные институты для решения своих проблем или снова положится на свой центральный банк? Когда в 2010 году Хениг начал свою длинную серию несогласных голосований, баланс ФРС составлял 2,3 триллиона долларов. Этот был радикально большим по историческим меркам и более чем в два раза превышал размер баланса до финансового кризиса 2008 года. В мае 2020 года баланс ФРС составлял 7 триллионов долларов и продолжал расти под воздействием почти постоянного потока количественного смягчения.

Предупреждения Хенига в 2020 году отличались от его предупреждений десятилетием ранее одним важным моментом. Теперь он мог ссылаться на исторические данные. В своем эссе Хёниг сравнил период экономического роста между 2010 и 2018 годами с периодом десятилетием ранее, между 1992 и 2000 годами. По его мнению, эти периоды сопоставимы, поскольку оба они были длительными периодами экономической стабильности после рецессии. В 1990-е годы производительность труда в США росла в среднем на 2,3 % в год. За десятилетие действия ZIRP она выросла всего на 1,1 %. Реальный медианный недельный заработок наемных работников вырос в среднем на 0,7 % в год в 1990-е годы, а в 2010-е годы - только на 0,26 %. Средний рост реального ВВП - показатель общего состояния экономики - в 1990-е годы составлял в среднем 3,8 % в год, а в последнее десятилетие - всего 2,3 %. Единственной частью экономики, которая, казалось, выиграла от ZIRP, был рынок активов. В 2010-х годах стоимость фондового рынка выросла более чем в два раза. Даже после краха 2020 года рынки продолжили свой звездный рост и доходность.

Хениг не испытывал оптимизма по поводу того, как может выглядеть американская жизнь после еще одного десятилетия слабого роста, стагнации заработной платы и бурного роста стоимости активов, от которого выиграли в первую очередь богатые. Об этом он много говорил как публично, так и в частном порядке. По его мнению, экономика и банковская система были тесно переплетены с американским обществом. Одно влияло на другое. Когда финансовая система приносила выгоду лишь горстке людей, обычные люди начинали терять веру в общество в целом. Когда они видели, как крупнейшие банки получают помощь под залог, а зарплаты среднего класса падают, у людей возникало ощущение, что система подтасована. В своих публичных выступлениях Хениг утверждал, что это веская причина для проведения банковской реформы. За чашкой кофе в пекарне в центре Вашингтона в 2019 году Хоениг заявил, что неправильное распределение ресурсов в рамках ZIRP, весьма вероятно, способствовало возникновению глубинных течений, раздирающих американское общество. "Как вы думаете, были бы у нас политические, скажем так, потрясения, революции, которые произошли в 2016 году, если бы не было этого огромного раскола? Если бы у нас не было последствий нулевых процентных ставок, от которых одни выиграли гораздо больше, чем другие?" спросил Хениг. "Я не знаю. Это контрфактический вариант. Но я хотел бы задать этот вопрос".

В 2021 году, сидя у себя дома в Канзас-Сити, Хениг, казалось, хотел поговорить об одном вопросе. Это необходимость долгосрочного мышления. Он вспомнил совет, который однажды получил от швейцарского центрального банкира и который навсегда запомнился ему. "Мы отвечаем за долгосрочную перспективу, поэтому краткосрочная перспектива может позаботиться о себе сама", - сказал он. Предполагалось, что ФРС - идеальное учреждение для долгосрочного мышления, поскольку она изолирована от избирателей и выборов. Но Хениг не верит, что долгосрочное мышление доминировало в решениях 2010 года и последующих лет. "Краткосрочная перспектива была в центре внимания, - сказал он. Это была не просто проблема, от которой страдали центральные банкиры. Похоже, она все больше доминирует в мышлении корпораций, правительственных учреждений и рядовых граждан. "У всех были краткосрочные потребности, из-за которых невозможно было заглянуть в долгосрочную перспективу", - говорит Хениг.

Это имело большое значение, потому что долгосрочное мышление будет необходимо для решения экономических проблем Америки в 2021 году. Финансовый крах, произошедший весной 2020 года, был задушен так быстро, таким количеством новых денег от ФРС, что большинство людей даже не поняли, что он произошел. Но последствия этого краха были ужасны.

Утром 11 марта 2021 года, читая "Уолл-стрит джорнэл", Хениг наткнулся на особенно тревожную статью. Как и многие другие важные новости о деньгах и долгах Америки, эта статья имела на первый взгляд благодушный заголовок: "Волна новых долговых обязательств испытывает рынок казначейских обязательств". В статье рассказывалось о глубокой уязвимости, скрывающейся под поверхностью финансовой системы, которая, казалось, росла без особых проблем. Эта уязвимость была не нова, и она была связана с очень хрупким балансом на финансовых качелях риска. На безопасной стороне качелей находились надежные активы, такие как казначейские векселя. На другой стороне качелей находились рискованные активы, такие как акции и корпоративные долги. ФРС перекачивала 80 миллиардов долларов I в месяц на безопасную сторону качелей, покупая казначейские векселя, что, в свою очередь, снижало процентные ставки, или доходность, по этим векселям. Как это происходило на протяжении десятилетия, это вынуждало инвесторов перекладывать свои деньги на рискованную сторону в поисках доходности. В марте стало происходить нечто тревожное. Процентные ставки по казначейским обязательствам начали расти, независимо от вмешательства ФРС. Причин для роста